Уголовное дело началось с конфликта Надежды Буяновой с матерью одного из пациентов. Как рассказала Акиньшина, она привела сына на осмотр к Буяновой, где ребенок «начал капризничать», и терапевт поинтересовалась, с чем это связано. Мать объяснила, что ее сын тоскует по отцу. Медик якобы ответила, что мужчина был «законной целью для Украины, и вообще, Россия виновата сама». После этого Анастасия написала на врача заявление в полицию.
Сначала суд избрал мягкую меру пресечения — запрет определенных действий. Через два месяца суд не стал продлевать даже эту меру пресечения. В конце апреля суд все же ужесточил Буяновой меру пресечения и отправил ее в СИЗО.
На первом заседании Буянова настаивала, что Акиньшина ее оговорила. В этот же день сторона обвинения огласила письменные материалы дела — в телефоне врача нашли скан украинской визовой анкеты и переписку, в которой она называет российский народ тупым и безразличным.
На втором заседании выступила сама Анастасия Акиньшина. Она признала, что сама не уверена, присутствовал ли ее сын при скандале с врачом. Акиньшина также была возмущена адвокатом Черджиевым, который «устроил на нее травлю в интернет-сегменте». Он рассказывал журналистам, что нет никаких доказательств словам вдовы. Свидетельница говорит, что и сама «долго плакала, что нет записи приема».
На следующем заседании огласили показания семилетнего сына Акиньшиной. Это показания, которые взял у мальчика оперативник ФСБ — судья отказалась вызывать ребенка для допроса. В суде также допросили коллег Надежды Буяновой.
Затем суд допросил следователя Шарова, который рассказал в суде, что Буянову задержали в Смоленской области «на границе с Украиной». На прошлом заседании допросили педагога-психолога, которая присутствовала на допросе ребенка Акиньшиной. По просьбе свидетеля, она давала показания под псевдонимом и с измененным голосом по соображениям безопасности.
Это уже вторая попытка провести восьмое заседание по делу Надежды Буяновой. 14 октября заседание в очередной раз отложили из-за неявки нужных защите свидетелей: понятых, которые присутствовали на обыске дома у Надежды Буяновой, а также сотрудника ФСБ, который допрашивал семилетнего ребенка — пациента Буяновой. Судебные приставы пока не смогли их даже разыскать.
Буянова тогда сказала, что ей тяжело ездить из СИЗО «практически впустую», и в следующий раз она готова «двигаться дальше» без явки свидетелей. Перед началом заседания она успела сказать журналистам, что простудилась в СИЗО и плохо себя чувствует.
Буянову заводят в зал с более, чем часовым опозданием. Она рассказывает о причинах задержки — автозак, в котором ее везли из СИЗО, сильно затормозил, и она ударилась головой до крови.
«Нервный стресс небольшой есть», — говорит Буянова, но она готова участвовать в заседании.
После случившегося женщину отвезли в Тверской суд вызвать скорую помощь, врачи которой сказали: «У вас ссадина». Буяновой предлагали написать претензию, она отказалась.
В травмпункт ее отвезти не смогли, сказали, что «нет возможности».
Сегодня защитники планировали допрашивать саму Буянову, но передумали из-за случившегося.
Суд наконец переходит к допросу нужных защите свидетелей. Первый — инспектор третьего контрольно-следственного отдела ГСУ СК Никита Ратников.
Он рассказывает, что познакомился с Буяновой, когда был старшим следователем, и ее уголовное дело находилось в его производстве: «Примерно с февраля по середину марта 2024 года». В период расследования уголовного дела он давал поручение органам дознания о допросе сына Акиньшиной.
Адвокат Оскар Черджиев спрашивает, почему Ратников не допрашивал ребенка сам. Тот отвечает, что другие уголовные дела требовали его внимания, и он имел право поручить это органам дознания УФСБ по Московской области.
«Если я не ошибаюсь, это было 5 марта», — вспоминает свидетель. Он говорит, что не может ответить на вопрос, почему именно ФСБ поручил допрос ребенка: «Посчитал это нужным».
Ратников также решил, что матери ребенка — Анастасии Акиньшиной — нужен дополнительный допрос «ввиду наличия противоречий», и сам ее допросил. «Не в смысле УПК, у меня самого как у следователя возникли вопросы. Они отражены в протоколе, я их не помню», — говорит Ратников.
Почему допрос проходил у нее дома, Ратников объяснить не смог: «Так решил». Сколько длился допрос, он не помнит, как проходил допрос и что говорила Акиньшина, тоже.
Адвокат Леонид Соловьев спрашивает, как технически он давал поручение о допросе ребенка. Ратников говорит, что адресовывал поручение Алексею Дорофееву, начальнику Управления ФСБ по Москве и области. Отправлял по почтовой связи, дублировал оперативнику — кому, не помнит.
Ратников говорит, что передал поручение сам «для скорости, чтобы не ждать, пока оно дойдет по почтовой связи». Ратников говорит, что не помнит, осуществляла ли ФСБ еще какие-то поручения по этому делу.
Содержание поручения Ратников помнит «примерно»: указывал необходимость допроса с указанием анкетных данных, соблюдение условий, предусмотренных УПК. Конкретных вопросов для свидетеля Ратников, по его словам, не указывал, других материалов тоже — «это было простое поручение». В то же время он говорит, что если в материалах дела какие-то еще материалы есть — «значит, отправлял».
Свидетель продолжает давать туманные ответы на вопросы адвокатов Надежды Буяновой — в основном, он либо не помнит, либо не знает ответов.
Так, Никита Ратников не смог объяснить, откуда оперативник знал, какие конкретно вопросы задавать. Он говорит, что «какие-то у него были мысли свои, какие-то задачи, наверное, дал».
«Точно не могу сказать: если бы сейчас давал поручение, таким образом поступил бы», — поясняет свидетель.
Не смог вспомнить следователь, и откуда в деле появился педагог-психолог, участвовавшая в допросе ребенка.
Вопрос пытается задать сама Надежда Буянова. Она напоминает, что у нее изъяли российский паспорт и долго не давали ответа, как ей быть без удостоверения личности, а также вернут ли ей вообще документ. Позже ей позвонили и сказали забирать паспорт, но когда она приехала в СК, ей сказали, что ее паспорт утерян.
Черджиев помогает ей сформулировать вопрос: «Почему Буяновой не возвращали паспорт?». Следователь Ратников говорит, что не знает, но насколько он помнит, «он был изъят и должен быть в материалах дела».
Следующий свидетель — оперуполномоченный центра «Э» Данила Павлов. Он участвовал в обыске дома у Надежды Буяновой. В зал суда он зашел в медицинской маске, закрывающей пол-лица.
Адвокат Оскар Черджиев спрашивает, почему обыск проводился ночью. Павлов отвечает, что «даже не помнит этого, ему кажется, что вечером».
Не смог он вспомнить и ответ на вопрос, были ли сотрудники ФСБ на обыске у Надежды Буяновой, и предложил защите посмотреть количество участников обыска в протоколе: «У меня обыски каждый день».
Сотрудник центра «Э» Данила Павлов продолжает не помнить детали обыска, в котором участвовал.
Он не помнит, что именно оперативная группа искала дома у Буяновой, просто «то, что нужно было следователю». Не помнит Павлов также, сколько шел обыск и велась ли там видеосъемка.
Адвокат Черджиев начинает злиться и спрашивает, как Павлов с такой памятью работает в органах. «Отлично», — спокойно отвечает тот.
Теперь адвокат Черджиев спрашивает, почему его не пустили на обыск дома у Буяновой и лишили ее таким образом помощи защитника.
— Если бы Буянова вызвала адвоката, вас бы допустили, — говорит Павлов.
— Но меня не пускали.
— Значит, вы приехали после обыска.
— Я приехал во время обыска.
— Я об этом не знал.
Отвечая на вопросы адвоката Черджиева, эшник Данила Павлов настаивает:
— оперативная группа не переворачивала дом Надежды Буяновой вверх дном, когда они приехали, там «уже был беспорядок»;
— после обыска было оформлено задержание Буяновой;
— на нее не надевали наручники перед тем, как вести к следователю.
Оскар Черджиев говорит, что все перечисленное — неправда, более того, адвокат своими глазами видел, как женщину после обыска уводили в наручниках. На что Павлов спокойно отвечает, что не заметил там адвоката: «Значит, вы где-то прятались».
Теперь вопросы задает Надежда Буянова. Ей тяжело формулировать вопросы, вспоминая параллельно обыск в ее квартире.
Она напоминает, что следственная группа разбросала по дому ее журналы, сбросила на пол швейную машинку, а когда она попыталась позвать стоящего за дверью адвоката, ее «варварским способом» оттащили от двери.
— Как вы допустили такой беспощадный обыск? — наконец формулирует вопрос Буянова.
Павлов просто отвечает, что ничего из перечисленного на обыске не было: «Возможно, это было от шока — но адвоката она не звала».
Тогда Буянова подытоживает, что может выразить благодарность только за то, что Павлов за свои деньги купил ей еду, хотя следователь Ратников говорил: «Здесь вам не столовая».
На этом допрос Данилы Павлова окончен.
Адвокат Оскар Черджиев снова просит суд выписать повестки свидетелям, которые так и не явились в суд, и применить к ним санкции - например, штраф. Адвокат Леонид Соловьев поддерживает это ходатайство, даже прокурор Дудин высказался за такой сценарий.
Судья Федина тем временем предлагает защите продолжить представление доказательств. После десятиминутного перерыва адвокат Леонид Соловьев просит внести в протокол возражения на действия председательствующего: он считает, что были приняты недостаточные меры для вызова свидетелей.
Он напоминает о случившемся с Буяновой и просит отложить заседание, чтобы провести допрос на следующем заседании.
Когда судья спрашивает Буянову о возможности ее сегодняшнего допроса, она говорит, что «на правое ухо не слышит», и соглашается с защитой.
Суд переходит к рассмотрению вопроса о продлении меры пресечения.
Черджиев говорит, что состояние здоровья Буяновой в СИЗО «значительно ухудшилось», и было бы «гуманно и правильно перевести ее на домашний арест».
Черджиев также напоминает, что Буянову восстановили на работе, у нее есть стабильный доход, скрываться она никуда не собиралась. Черджиев говорит, что Буянова под запретом определенных действий могла ехать куда угодно — и просит суд «перестать мучать человека».
Адвокат Соловьев просит также приобщить без оглашения медицинские документы Надежды Буяновой. Он также говорит о смене обстоятельств, он напоминает, что суд уже «находится на завершающей стадии» и просит изменить Буяновой меру пресечения более мягкую.
Буянова говорит, что ее спустя много лет снова беспокоит сустав, «сели слух и зрение, стало подниматься давление». Она получила «рекомендации по питанию» при выписке, сейчас она их соблюдать не может.
«Я верующий человек, даю честное слово, что никуда скрываться не собираюсь. Я уже свое отбыла, искупила. Мне 68 лет, я самая старшая в камере. 40 лет я отдала людям», — говорит Буянова.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке